Страна возвращается в 90-е, когда любому варианту хранения денежных накоплений люди предпочитали пресловутый матрас. Об этом говорит простое обстоятельство: по итогам десяти месяцев года объем наличных на руках у граждан вырос почти на треть — до 12,1 трлн рублей. Коронакризис не просто уничтожает доверие к банкам, заставляя вкладчиков лихорадочно закрывать счета и переводить депозиты в кэш, он создает атмосферу бесконечной зыбкости и подспудного психоза. Очень похожую на ту, что накрыла Россию в дефолтном 98-м.
Ждать худшего, запасаться солью и спичками, питаться слухами — наше вневременное национальное занятие. Оно обосновано далеко не всегда, но когда у него есть реальная почва, тревога усиливается многократно и становится по-настоящему массовым общественным явлением. Пандемия, карантинные меры и низкие цены на нефть подточили курс рубля: с начала года «деревянный» просел на 20% по отношению к доллару и евро.
Конечно, о классической девальвации (как в 1998 и 2014–2016 годах), событии одномоментном и, как правило, рукотворном, речи нет. Но то, что сегодня рублевые сбережения стремительно обесцениваются, а их владельцы беднеют теми же темпами — очевидный факт. Кстати, многие не видят особой разницы между девальвацией и другой монетарно-административной мерой — деноминацией, обусловленной резким ростом инфляции. Грубо говоря, это отсечение нулей у валюты, то есть уменьшение ее номинала для упрощения расчетов. И хотя с инфляцией у нас все относительно неплохо, сегодня это слово из лексикона 90-х регулярно звучит на новостных порталах.
И неспроста: призраки прошлого, тем более относительно недавнего, живее всех живых. Именно они заставляют людей закрывать и обналичивать депозиты, они формируют ажиотажный спрос на дорогостоящую технику, автомобили и недвижимость. Это, в свою очередь, приводит к росту цен.
Отток валюты из банков — важный финансовый момент. Но главное в данной ситуации — фон, на котором происходит этот процесс: обстановка всеобщей нестабильности, неуверенности, неопределенности. Непонятно, что ждет экономику, насколько быстро и динамично она будет выходить из коронакризиса, что будет с зарплатами, доходами, рабочими местами. Людьми, отзывающими свои вклады, движет легко объяснимый мотив: иметь на руках нечто осязаемое и легкодоступное, рассуждает эксперт Российского института стратегических исследований Михаил Беляев. Когда деньги лежат на счету в банке, человек не имеет к ним прямого доступа, он в определенном смысле связан по рукам и ногам.
Между тем, продолжает собеседник «МК», кризисные времена чреваты непредвиденными обстоятельствами, когда в пожарном порядке понадобится именно наличность, причем в большом количестве. Кроме того, сегодня банковские депозиты в рублях и тем более в валюте уже далеко не те, что раньше: средневзвешенные процентные ставки мизерные и абсолютно не оправдывают себя в качестве инструмента накопления. Россияне, психологически привыкшие к более высокой пассивной доходности (в середине нулевых вклады в долларах и евро приносили по 10–12% в год), либо держат деньги под условным матрасом, либо перекладывают их в альтернативные финансовые инструменты. В 2019 году был открыт 1 млн инвестиционных счетов на бирже, в нынешнем — 7 млн, рассказывает Беляев.
